![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Что такое свадьба под виселицей
Суд Двора чудес над Пьером Гренгуаром. Гравюра Гюстава Доре к опере по роману Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Около 1860 годаWikimedia Commons
Отсутствие четко фиксированной правовой нормы и ее письменного подтверждения являлось одной из характерных особенностей средневековой правовой системы, будь то уголовное право и судопроизводство или гражданский процесс. Данное обстоятельство уже само по себе подразумевало наличие определенных неписаных норм, касавшихся и общих правовых вопросов, и процессуальной стороны дела, даже если наши источники весьма скупы на их характеристики . Об одной такой неписаной традиции и пойдет речь ниже.
Прежде всего необходимо пояснить, что представляла собой данная практика. В историографии она часто именуется «свадьбой под виселицей», когда приговоренного к смерти преступника могла спасти девушка, которая прямо на месте проведения экзекуции просила отдать ей этого человека в мужья. Крайне редко — хотя подобные случаи и не следует сбрасывать со счетов — в роли просителя выступал мужчина, предлагавший осужденной женщине заключить с ним брак. Так, в 1376 году письмо о помиловании было даровано 16-летней Анетт де Аранжи, признанной виновной в детоубийстве. Себе в жены ее просил Анри Буге 22 лет от роду, пояснив свой порыв тем, что испытывает «чувство сострадания [к ее проступку] и питает к ней любовь. [И просил], чтобы ему согласились ее отдать и освободить [от наказания], дабы связать себя с ней узами брака как с [законной] женой и супругой» .
Следует оговориться, что данное дело — единственное, происходящее из средневековых судебных архивов. Все остальные примеры из французской практики, которые касались предложений о замужестве, сделанных женщине-преступнице, относились уже к Новому времени .
Тем не менее свидетельств обратной ситуации, когда преступника-мужчину спасала от смерти какая-нибудь сердобольная особа, в нашем распоряжении оказывается достаточно много. Данная традиция, насколько можно судить, была широко распространена практически по всей Европе. Во Франции «свадьбы под виселицей» часто происходили в районах к северу от Луары, а также в южных и западных областях королевства . Не случайно в 1510 году адвокат осужденного за убийство Пьера Момарша, казнь которого тем не менее была отложена по просьбе девушки, пожелавшей выйти за него замуж, в своей речи указывал на бытование этого обычая не только в парижском регионе, но также в «Сентонже, Невере, Молене и других местах» . Одним из последних упоминаний о существовании данной традиции во Франции следует, вероятно, признать эпизод из романа «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго (1831 год):
«Несчастная жертва переживала ужасные мгновения, пока Клопен спокойно подталкивал ногою в огонь несколько еще не успевших загореться прутьев виноградной лозы. <…> Но вдруг он остановился, точно осененный какой-то неожиданной мыслью. — Постойте! — воскликнул он. — Чуть не забыл!.. По нашему обычаю, прежде чем повесить человека, мы спрашиваем, не найдется ли женщины, которая захочет его взять. Ну, дружище, это твоя последняя надежда. Тебе придется выбрать между потаскушкой и веревкой» .
Как мы помним, Пьера Гренгуара, приговоренного к повешению судом королевства Бродяг, спасала от смерти цыганка Эсмеральда, соглашаясь выйти за него замуж:
«Своей легкой поступью она приблизилась к осужденному. <…> Гренгуар был ни жив ни мертв. Она с минуту молча глядела на него. — Вы хотите повесить этого человека? — с важностью обратилась она к Клопену. — Да, сестра, — ответил король Алтынный, — разве только ты захочешь взять его в мужья. Она сделала свою очаровательную гримаску. — Я беру его, — сказала она» .
Суд Двора чудес над Пьером Гренгуаром. Гравюра Гюстава Доре к опере по роману Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Около 1860 годаWikimedia Commons
Тот же самый обычай — с некоторыми вариациями — прослеживался и на территориях, расположенных восточнее Франции. Так, согласно чешскому праву XIV века, человека, осужденного на смерть, могла спасти его собственная жена, обняв его или покрыв платьем . «Свадьбы» были также распространены в Испании, откуда, вероятно, оказались восприняты во Фландрии, однако здесь подобные действия дозволялись не замужним дамам или невинным девушкам, но только проституткам . Вплоть до XVII века применение на практике данной традиции регулярно фиксировалось в Германии, а в Швейцарии последнее подобное решение было, насколько известно исследователям, вынесено в 1725 году . Этот же обычай соблюдался в Польше и в Речи Посполитой на протяжении XVI–XIX веков и даже в начале XX века . То же касалось и территории современной Украины (Малороссии) в XVII–XX веках . Любопытный сравнительный материал предоставляют также источники западноевропейского и славянского «удалого» (разбойничьего и тюремного) фольклора .
Происхождение «свадьбы под виселицей» остается тем не менее спорным. В историографии на сегодняшний день существует сразу несколько гипотез о ее зарождении. Первая из них пыталась связать возникновение данной традиции с влиянием германского обычая заключать брак между насильником и его жертвой — при условии, что родственники пострадавшей давали на это согласие . Действительно, мы находим описания подобной практики в ряде сохранившихся до наших дней юридических памятников эпохи раннего Средневековья. Насколько можно судить, наиболее раннее из них и, пожалуй, самое любопытное происходило из «Рипуарской правды», датирующейся VI–VIII веками:
«Если раб соблазнит свободную рипуарку и ее родители захотят воспротивиться [этому союзу], будут предложены ей королем или графом меч и прялка. Если она выберет меч, раба убьют. Если же выберет веретено, то [сама] станет рабыней» .
В вестготской «Книге приговоров» сообщалось о норме, принятой, по некоторым данным, в правление короля Флавия Хиндасвинта (642–653):
«Похитителя девушки или вдовы надлежит обвинять в общей сложности в течение 30 лет. Если же случится так, что с родителями девушки либо с самой девушкой или вдовой он договорится о браке, никто не может запретить им совершить это между собой. По прошествии же 30 лет право на любое обвинение исчезает» .
Та же норма присутствовала и в законодательстве лангобардов. Согласно эдикту Ротари (606–652), «если девушка или свободная женщина по собственному разумению предавалась разврату, однако со свободным человеком, родичи имеют власть ее наказать. И если случайно обе стороны придут к соглашению [о том], что тот, кто вместе [с ней] распутничал, возьмет ее в жены, пусть уплатит [тогда] за вину, то есть anagrip, двадцать солидов, но если не согласится иметь ту женой, уплатит сто солидов… Если же родичи откажутся и не захотят ее наказать, тогда можно гастальду короля или скульдахию отдать ее в руки короля и присудить ей [то], что будет угодно королю» .
Возможность не только избежать смерти, но вступить в брак для человека, надругавшегося над девушкой, сохранялась и значительно позднее. Так, в 1468 году королевское письмо о помиловании было дано Жаннену де Бару, французскому цирюльнику 16 лет, соучастнику группового изнасилования. Бальи Санлиса заставил его жениться на жертве ради сохранения ее доброй репутации . Данное обстоятельство, а также юный возраст Жаннена и его профессиональная репутация позволили ему получить официальное прощение.
Та же ситуация повторилась в 1499 году в Памье, где за сходное преступление арестовали некоего Гийамо де Камистро. Судьи единодушно полагали, что проступок его заслуживает смертной казни, однако в тюрьме Гийамо удостоился визита Жана III, короля Наварры (1469–1516), который велел освободить молодого человека от наказания, если тот пообещает жениться на потерпевшей .
Наконец, еще одно упоминание об освобождении насильника от смертной казни при обязательном заключении брака между ним и его жертвой присутствовало в документах, происходивших с территории Речи Посполитой. В 1568 году в городке Потилич Белзкого воеводства прощение за совершенное им изнасилование получил шляхтич Гжегож Залеский, которого, согласно постановлению суда, заставили жениться на обесчещенной девушке. Преступник тем не менее подал апелляцию, пытаясь доказать, что ничего противозаконного не совершал и что виновными в действительности являлись некие не названные в документе по именам слуги .
Несмотря на то что влияние германского обычного права явно прослеживалось в средневековой европейской судебной практике, исследователи предлагали также искать корни интересующего нас явления в некоторых более поздних установлениях. Так, многие из них обращали внимание на церковное право XI–XIII веков, согласно которому преступнику или человеку, подозревавшемуся в совершении уголовно наказуемого проступка, предоставлялось укрытие в церкви, монастыре, в резиденции епископа или в доме аббата . Как отмечал в свое время Пьер Лемерсье, нередко правом спасти преступника от светских властей обладали и монахини: подобное убежище, по мнению историка, вполне могло служить прообразом «свадьбы под виселицей» .
Казнь через повешение. Картина Питера Мёленера. Первая половина XVII векаЧастное собрание / Invaluable, LLC.
Наконец, третьим возможным истоком данного обычая исследователи называли практику освобождения преступников от ответственности в честь какого-нибудь знаменательного события: восшествия правителя на престол; его торжественного въезда в город; рождения у него наследника; его возвращения из плена . Французская средневековая практика знала немало таких примеров. Так, в 1338 году Филипп VI (1293–1350) распорядился выпустить на свободу всех арестантов парижской тюрьмы Шатле по случаю рождения у него внука, будущего Карла V (1338–1380) . Точно так же в 1382 году при торжественном въезде в Руан Карл VI (1368–1422) продемонстрировал свою приверженность bona justicia следующим образом. Из 12 приговоренных к смерти преступников, просивших его о помиловании, он простил ровно половину, но остальных послал на казнь . В 1394 году, посетив впервые Клермон, он оказался более снисходительным:
«По причине нашего полного королевского права, [а также] в связи с нашим счастливым прибытием [в город] мы постановляем освободить всех заключенных, содержащихся во всех [без исключения] тюрьмах и арестованных за любые преступления, совершенные в нашем королевстве» .
И хотя происхождение традиции «свадьбы под виселицей» так и остается до сих пор до конца не проясненным, один факт тем не менее можно констатировать совершенно точно. В нормативных документах эпохи развитого и позднего Средневековья и, в частности, во французских кутюмах (коль скоро говорить мы будем преимущественно о Французском королевстве) данный обычай оказался зафиксирован всего два раза.
***
Первое подобное упоминание происходило из Байонны. В записи местного обычного права, датирующейся 1273 годом, сообщалось следующее:
«Когда [невинная] девушка [по причине] собственной бедности или проститутка, [желающая] оставить свое греховное [ремесло], попросит мэра [города] и сотню [его] советников [разрешить] ей выйти замуж за убийцу, приговоренного ими [к смерти], мэр и сотня [его советников] могут отдать ей его в мужья. Никакой иной супруги он получить [не может], [а если он откажется], будет казнен. Однако [после свадьбы] муж и жена будут изгнаны из Байонны, и если когда-либо осужденного [вновь] увидят в Байонне, он будет наказан судьями» .
Возможно, в данном положении нашли отражение декреталии папы римского Климента III (1187–1191), согласно которым человеку, женившемуся на падшей женщине, прощались все его грехи . Однако в дошедших до нас документах средневековой судебной практики отсутствуют упоминания о том, что казнь мужчины заменялась бы на изгнание из города заключившей брак пары. Более того, лишь в одном письме о помиловании (1382 год) нашлось место указанию на прозвище «невесты», свидетельствовавшее, возможно, о ее презренной профессии и низком социальном статусе, — Жанетт Муршон Проститутка . Впрочем, нельзя также не упомянуть сообщение «Парижского горожанина», описавшего под 1429 годом просьбу о свадьбе с осужденным, поступившую от девицы, «появившейся на свет [на рынке] Ле Аль» . Место рождения в данном случае могло указывать на профессиональные занятия «невесты», поскольку этот район славился своими публичными домами . Во всех остальных известных нам делах о сомнительном характере занятий той или иной девушки ничего не сообщалось — напротив, постоянно подчеркивались их достойное происхождение и поведение .
Второй французский нормативный документ, упоминавший о «свадьбе под виселицей», был составлен в Оверни во второй четверти XV века. Адвокат Жан Мазюэ (ок. 1380 — 1450) в своем трактате «Practica forensis», посвященном тонкостям уголовного и гражданского судопроизводства, кратко сообщал о существовании обычая отдавать «приговоренного к виселице» в мужья невинной девушке в «некоторых районах» Оверни, хотя и не давал ему никакой оценки и не указывал, какое именно место ему можно было бы отвести в системе процессуального права .
Любопытно тем не менее, что о практике «свадьбы под виселицей» весьма охотно рассуждали профессиональные юристы раннего Нового времени, осуждая данный обычай как совершенно неправомерный. Об этом, в частности, писал бургундец Бартелеми де Шаснё (1480–1541), полагавший, что о возможности заключения брачного союза с проституткой известно по всей Франции, однако такое супружество, с его точки зрения, могло восприниматься лишь как более тяжкое, нежели смерть, наказание . Любопытно, что подобные правовые представления подтверждались общественным мнением еще в XVI веке. Так, в 1596 году, когда шла подготовка к свадьбе Дианы д’Эстре, родной сестры фаворитки Генриха IV (1553–1610), и Жана де Монлюка (1545–1603), считавшегося главным виновником сдачи Камбре испанским войскам в 1595 году, по Парижу ходила следующая шутка:
«Об этой свадьбе, которую многие находили [весьма] странной [затеей], придворные острословы говорили, что человек, заслуживший [за свои проступки] смерть через повешение, спастись от нее может одним-единственным способом — взяв в жены проститутку из борделя» .
Выходец из Пуату, юрисконсульт Андре Тирако (ок. 1480 — 1558), в отличие от Бартелеми де Шаснё, считал, что в его провинции столь странной традиции вообще не существует . А Жан Папон (1505–1590), королевский лейтенант в бальяже Монбризона, сообщал, что в начале XVI века данная проблема вызвала жаркие споры в Парижском парламенте, в результате которых обязательным объявлялось участие королевской канцелярии в рассмотрении подобных дел:
«Наши доктора [права] долго мучились, пытаясь ответить [на вопрос], можно ли отдать приговоренного к смерти [человека] девушке, желающей выйти за него замуж. Постановлением [парламента] Парижа от 12 февраля 1515 года было решено, что это возможно… Как бы то ни было, юридически [такой приговор] не будет иметь силы без помилования и разрешения короля, который [единственный] способен отменить смертную казнь, как всем известно, поскольку никакая свадьба не в состоянии возместить или заменить собой наказание» .
Таким образом, в случае «свадьбы под виселицей» мы сталкиваемся со средневековой неписаной правовой традицией практически в чистом виде. Крайне скупо описанная в нормативных текстах, она тем не менее была прекрасно известна людям Средневековья и Нового времени. Свидетельством тому являются материалы судебной практики, в которых она либо упоминалась, либо становилась главным предметом рассмотрения. Письма о помиловании, выданные от имени французских королей, позволяют говорить об использовании «свадьбы под виселицей» в качестве (пара)судебной процедуры по крайней мере с конца XIII века по начало XVII века.