А может "коктейль" Молотова?
Nov. 25th, 2011 07:13 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bogdan_63Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
jewsejka в Дмитрий Быков // "Московские новости", 25 ноября 2011 года
МАЛОСОЛЬНЫЙ КРЕМЛЬ
Меню официальных приемов как карта родины.
На портале zakupki.gov.ru, где публикуются официальные заказы органов государственной власти РФ, появилась информация о том, как в 2012 году на протокольных мероприятиях будут питаться сотрудники администрации президента и другие приглашенные лица. «МН» не рекомендуют знакомиться с кремлевским меню, а также с приведенными ниже комментариями к нему натощак.
Люди любят читать про еду — пожалуй, даже больше, чем про секс. Исключение составляют страдальцы, сидящие на диетах, но изучить меню кремлевского обеда не отказались бы и они — власть интересует людей даже больше, чем еда. Список деликатесов, предусмотренных для официальных президентских приемов на будущий год, — по определению бестселлер. Публикуем его с незначительными комментариями, так сказать, семантического плана: за отсутствием внятных деклараций о намерениях властей мы привыкли вычитывать истину даже между строчками меню.
jewsejka в Дмитрий Быков // "Московские новости", 25 ноября 2011 годаМАЛОСОЛЬНЫЙ КРЕМЛЬ
Меню официальных приемов как карта родины.
На портале zakupki.gov.ru, где публикуются официальные заказы органов государственной власти РФ, появилась информация о том, как в 2012 году на протокольных мероприятиях будут питаться сотрудники администрации президента и другие приглашенные лица. «МН» не рекомендуют знакомиться с кремлевским меню, а также с приведенными ниже комментариями к нему натощак.
Люди любят читать про еду — пожалуй, даже больше, чем про секс. Исключение составляют страдальцы, сидящие на диетах, но изучить меню кремлевского обеда не отказались бы и они — власть интересует людей даже больше, чем еда. Список деликатесов, предусмотренных для официальных президентских приемов на будущий год, — по определению бестселлер. Публикуем его с незначительными комментариями, так сказать, семантического плана: за отсутствием внятных деклараций о намерениях властей мы привыкли вычитывать истину даже между строчками меню.
Итак, на официальные кремлевские обеды с участием высших должностных лиц (плюс буфет для президентской администрации) затребована в будущем году смета в 220 млн руб. — не сказать чтобы мало, но и не слишком по-лукулловски. Так, смета среднего российского блокбастера.
В стандартном кремлевском обеде для высших должностных лиц удивляет отсутствие супов: в Европе редко берут суп к обеду, но российские традиции в этом смысле богаты. Борщ, допустим, напоминал бы об Украине, но солянки, кислые щи, грибная лапша — все это наше, родное, исконное. Будем надеяться, что европеизация меню рано или поздно скажется и на всем остальном — демократических выборах, приоритете закона и т.д. Холодные закуски воскрешают мифологию святой Руси, любившей похвастаться белой и красной рыбой: кетовая икра (приятно, что нет черной — мы блюдем экологические запреты), рулет из белуги, террин из семги, дальневосточный краб — все эти дары моря демонстрируют наше географическое и биологическое величие. Правда, в рулет из белуги запрятаны зерна горчицы, как бы напоминающие, что сурово брови мы насупим. Возможна, впрочем, аллюзия на библейский текст об имеющем веру с горчичное зерно.
Мифологию севера и богатства поддерживает холодная оленина с можжевельником и брусникой — не блюдо, а географический этюд: так и видишь перед собою мшистые булыжники, болотины, редколесье, стремительный бег оленя, кровавые капли брусники, все это в горьковатом запахе можжевельника, прели и дикости. Для некоторой компенсации — вынужденная уступка импортным вкусам — в меню включены не водящиеся у нас осьминоги под экзотическими каперсами и сыровяленая итальянская ветчина, знак мировоззренческих совпадений с Сильвио Берлускони; но ветчину уверенно забивает копченый язык в янтарном желе. Это блюдо с богатой семантикой, как помним со времен Эзопа, — язык напоминает о свободе слова, его копченость демонстрирует состояние этой свободы, а янтарное желе рисует солнцеподобные последствия такого положения дел. Примером ослепительной роскоши служит галантин из фазана с лесной ежевикой — французское блюдо из кавказской жирной птицы. Почему именно галантин — понятно, привет утонченной Европе, но почему фазан, особенно если уже есть цыпленок? Вероятно, эта птица, происходящая с Кавказа, но распространившаяся повсеместно, намекает на пользу культурного освоения и раскармливания горных республик.
Тему государственного величия, фольклора и традиции уверенно продолжает кулебяка с форелью и морепродуктами в икорном соусе — единственная, но убедительная горячая закуска. Кулебяка в самом названии содержит нечто исключительно русское, в ней слышится вся парадигма наших свойств — куль, кулема, лебедушка, лежебока, бяка, и в облике этого могучего русского пирога (закрытого, что важно в международном контексте) есть что-то неуклюжее и грозное. Могли бы подать курник, слоеные пирожки — но мы презентуем согласно кулинарным энциклопедиям «закрытый пирог со сложной начинкой», а это и есть универсальный образ России. Любому, кто недостаточно нас уважает, прилетит в рыло такая кулебяка, что он долго будет помнить ее икорный соус.
Честно говоря, в тупик ставит меня косуля, медальоны из которой выступают в функции main course. Думаю, косуля выбрана, так сказать, апофатически — просто потому, что не подходило все остальное: корова слишком мирна, туповата, банальна и вдобавок не годится для индусов, свинья имеет неприятные коннотации, недостаточно диетична и не годится для мусульман с евреями, баранина имеет выраженный азиатский либо кавказский колорит. Вдобавок косуля известна так называемой суточной активностью: сутки у нее уходят на активную добычу пищи, сутки — на пережевывание и переваривание; трудно выдумать лучший символ России, находящейся сейчас как раз в стадии пережевывания и переваривания, — но это не навсегда, подчеркивают медальоны. Медовые яблоки, окружающие косулю, напоминают о наливном яблочке, катающемся по серебряному блюдечку: таков был наш русский телевизор задолго до Зворыкина. Сегодня яблочки, катающиеся по блюдечку, показывают нам жареное мясо, то есть процветание, пахнущее жареным.
Десерты — мощный завершающий аккорд обеда с участием первых лиц — могли быть, я считаю, национальней. Мильфей — хорошая вещь, французский слоеный пирожок итальянского происхождения, и ореховый бисквит уместно символизирует сочетание сладости с твердостью, это главные приметы нашей дипломатии. Однако русские национальные десерты куда богаче и разнообразней — тут и варенья разных видов, и сладкие пироги, и плюшки, и цукаты, и мед во множестве вариантов; сравнительная немногочисленность сладких блюд объясняется, думаю, тем, что мы не хотим казаться внешнему миру слишком уж сладкими, предпочитая запомниться ядреными русскими соленьями.
Алкогольная часть меню предсказуема: водка «Царская» и коньяк «Россия». Меня несколько смущает ассоциация с «царской водкой», как называют во всем мире смесь трех крепчайших кислот, — примерно как если бы на стол был подан Молотов-коктейль, однако пусть знают, сволочи. Вообще всем, кто любит угощаться нашей царской водкой (на приемы ведь ходят не только иностранцы), следовало бы помнить о том, как она разъедает организм. Некоторый оксюморон являет собой коньяк «Россия» — по международной номенклатуре коньяком может называться только то, что сделано во французском Коньяке, все прочее — бренди; но нам эти правила не указ — мы и шампанское «Абрау-Дюрсо» не без вызова ставим на стол, не звать же его просто игристым. У России свой коньяк, свое шампанское и свои представления о добре и зле — говорим мы всем, кто пришел к нам обедать. А кому не нравится — тот не получит ни оленины, ни косули, ни рулета из белуги.
Не стану уподобляться борцам с привилегиями — в такой борьбе есть нечто рабское: первые лица государства могут и должны питаться вкусно и дорого, гостям надо предлагать все лучшее, государственный обед — витрина Отечества. Досадно лишь, что мифология и семантика этого обеда так вторичны и предсказуемы, что меню российского госкушанья так мало изменилось со времен Ивана Грозного и по-прежнему так тесно увязано с сырьем, с рыбным и птичьим богатством, а не с изобретательностью, юмором и всякими инновациями. Человек, которому нравятся такие обеды — обильные, роскошные и традиционные, — выглядит сыроватым, кичливым и грозным, как и вся наша Родина. Если мы хотим транслировать миру именно такой месседж — это по крайней мере честно.
Не обедать же в Макдоналдсе, как всякая шелупонь вроде президента США.
В стандартном кремлевском обеде для высших должностных лиц удивляет отсутствие супов: в Европе редко берут суп к обеду, но российские традиции в этом смысле богаты. Борщ, допустим, напоминал бы об Украине, но солянки, кислые щи, грибная лапша — все это наше, родное, исконное. Будем надеяться, что европеизация меню рано или поздно скажется и на всем остальном — демократических выборах, приоритете закона и т.д. Холодные закуски воскрешают мифологию святой Руси, любившей похвастаться белой и красной рыбой: кетовая икра (приятно, что нет черной — мы блюдем экологические запреты), рулет из белуги, террин из семги, дальневосточный краб — все эти дары моря демонстрируют наше географическое и биологическое величие. Правда, в рулет из белуги запрятаны зерна горчицы, как бы напоминающие, что сурово брови мы насупим. Возможна, впрочем, аллюзия на библейский текст об имеющем веру с горчичное зерно.
Мифологию севера и богатства поддерживает холодная оленина с можжевельником и брусникой — не блюдо, а географический этюд: так и видишь перед собою мшистые булыжники, болотины, редколесье, стремительный бег оленя, кровавые капли брусники, все это в горьковатом запахе можжевельника, прели и дикости. Для некоторой компенсации — вынужденная уступка импортным вкусам — в меню включены не водящиеся у нас осьминоги под экзотическими каперсами и сыровяленая итальянская ветчина, знак мировоззренческих совпадений с Сильвио Берлускони; но ветчину уверенно забивает копченый язык в янтарном желе. Это блюдо с богатой семантикой, как помним со времен Эзопа, — язык напоминает о свободе слова, его копченость демонстрирует состояние этой свободы, а янтарное желе рисует солнцеподобные последствия такого положения дел. Примером ослепительной роскоши служит галантин из фазана с лесной ежевикой — французское блюдо из кавказской жирной птицы. Почему именно галантин — понятно, привет утонченной Европе, но почему фазан, особенно если уже есть цыпленок? Вероятно, эта птица, происходящая с Кавказа, но распространившаяся повсеместно, намекает на пользу культурного освоения и раскармливания горных республик.
Тему государственного величия, фольклора и традиции уверенно продолжает кулебяка с форелью и морепродуктами в икорном соусе — единственная, но убедительная горячая закуска. Кулебяка в самом названии содержит нечто исключительно русское, в ней слышится вся парадигма наших свойств — куль, кулема, лебедушка, лежебока, бяка, и в облике этого могучего русского пирога (закрытого, что важно в международном контексте) есть что-то неуклюжее и грозное. Могли бы подать курник, слоеные пирожки — но мы презентуем согласно кулинарным энциклопедиям «закрытый пирог со сложной начинкой», а это и есть универсальный образ России. Любому, кто недостаточно нас уважает, прилетит в рыло такая кулебяка, что он долго будет помнить ее икорный соус.
Честно говоря, в тупик ставит меня косуля, медальоны из которой выступают в функции main course. Думаю, косуля выбрана, так сказать, апофатически — просто потому, что не подходило все остальное: корова слишком мирна, туповата, банальна и вдобавок не годится для индусов, свинья имеет неприятные коннотации, недостаточно диетична и не годится для мусульман с евреями, баранина имеет выраженный азиатский либо кавказский колорит. Вдобавок косуля известна так называемой суточной активностью: сутки у нее уходят на активную добычу пищи, сутки — на пережевывание и переваривание; трудно выдумать лучший символ России, находящейся сейчас как раз в стадии пережевывания и переваривания, — но это не навсегда, подчеркивают медальоны. Медовые яблоки, окружающие косулю, напоминают о наливном яблочке, катающемся по серебряному блюдечку: таков был наш русский телевизор задолго до Зворыкина. Сегодня яблочки, катающиеся по блюдечку, показывают нам жареное мясо, то есть процветание, пахнущее жареным.
Десерты — мощный завершающий аккорд обеда с участием первых лиц — могли быть, я считаю, национальней. Мильфей — хорошая вещь, французский слоеный пирожок итальянского происхождения, и ореховый бисквит уместно символизирует сочетание сладости с твердостью, это главные приметы нашей дипломатии. Однако русские национальные десерты куда богаче и разнообразней — тут и варенья разных видов, и сладкие пироги, и плюшки, и цукаты, и мед во множестве вариантов; сравнительная немногочисленность сладких блюд объясняется, думаю, тем, что мы не хотим казаться внешнему миру слишком уж сладкими, предпочитая запомниться ядреными русскими соленьями.
Алкогольная часть меню предсказуема: водка «Царская» и коньяк «Россия». Меня несколько смущает ассоциация с «царской водкой», как называют во всем мире смесь трех крепчайших кислот, — примерно как если бы на стол был подан Молотов-коктейль, однако пусть знают, сволочи. Вообще всем, кто любит угощаться нашей царской водкой (на приемы ведь ходят не только иностранцы), следовало бы помнить о том, как она разъедает организм. Некоторый оксюморон являет собой коньяк «Россия» — по международной номенклатуре коньяком может называться только то, что сделано во французском Коньяке, все прочее — бренди; но нам эти правила не указ — мы и шампанское «Абрау-Дюрсо» не без вызова ставим на стол, не звать же его просто игристым. У России свой коньяк, свое шампанское и свои представления о добре и зле — говорим мы всем, кто пришел к нам обедать. А кому не нравится — тот не получит ни оленины, ни косули, ни рулета из белуги.
Не стану уподобляться борцам с привилегиями — в такой борьбе есть нечто рабское: первые лица государства могут и должны питаться вкусно и дорого, гостям надо предлагать все лучшее, государственный обед — витрина Отечества. Досадно лишь, что мифология и семантика этого обеда так вторичны и предсказуемы, что меню российского госкушанья так мало изменилось со времен Ивана Грозного и по-прежнему так тесно увязано с сырьем, с рыбным и птичьим богатством, а не с изобретательностью, юмором и всякими инновациями. Человек, которому нравятся такие обеды — обильные, роскошные и традиционные, — выглядит сыроватым, кичливым и грозным, как и вся наша Родина. Если мы хотим транслировать миру именно такой месседж — это по крайней мере честно.
Не обедать же в Макдоналдсе, как всякая шелупонь вроде президента США.
