О ПРИВАТНОСТИ ИНТЕРНЕТА

[bogdan_63]

Большинство продвинутых обитателей интернета беспокоит вопрос приватности в сети. Аргументация агитаторов достаточно проста и опирается на «общепризнанную» идею неприкосновенности частной жизни. Правда, в области юридической эта норма действительно общепризнанна без кавычек, то есть является частью современной системы буржуазного права. Некоторые по незнанию могут отнести эту норму к фундаментальным правам классического римского права и окажутся неправыми. И более того, это право не относится даже к числу так называемых «традиционных» естественных буржуазных прав, сформулированных в XVIII веке и внесённых Великой Французской буржуазной революцией. Например, в Конституции США вы не найдете право на неприкосновенность частной жизни.

Законы Хаммурапи XVIII в. до н.э. и законы Ассирии XV в. до н.э. закрепляли норму права, защищающую от клеветы. Между прочим, по этой норме недоказанность обвинения влекла наказание обвинителя — что было «пережитком» ещё общинных традиций. Знаменитые Римские законы XII таблиц V в. до н.э. объявляли правомерным применение смертной казни в том случае, когда кто-нибудь сложит или будет распевать песню, содержащую клевету или опозорение другого. Если бы эта чудесная норма дожила бы до наших дней, то иными красками заиграли бы нынешние игры в чёрный пиар.

Общеизвестно также, что врачи обязывались не разглашать тайн своих пациентов. Так, знаменитая «клятва» Гиппократа содержала следующее положение:

«…что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной».

Кстати говоря, то, что современные врачи и тем более, например, советские, давали эту клятву — городская легенда и преглупый миф.

С XIII в. к врачам присоединились христианские священники. С развитием европейских городов в эпоху позднего Средневековья в них утвердилось каноническое правило ежегодной исповеди. Вместе с тем закрепилась тайна исповеди, соблюдая которую священник обязался хранить и тайну личной жизни исповедующегося.

Вместе с централизацией феодального государства в Раннее Новое время началось становление правового института тайны переписки. Перлюстрация корреспонденции в целях полицейского надзора, разведки и контрразведки в Европе осуществлялась по образцу, созданному во Франции в начале XVII в. кардиналом Ришелье. Однако, уже в российском уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. была установлена уголовная ответственность за нарушение тайны переписки, в том числе в случае «если от разглашения дел или от разглашения посторонним бумаг, вверенных чиновнику по службе, распространится молва, для чьей-либо чести оскорбительная».

Кроме того, уложение 1845 г. предусматривало наказание за раскрытие сведений, которые давались адвокату, врачу, следователю и духовному наставнику при известных обстоятельствах.

Обычно из этих «зачаток» историки выводят нынешнюю норму права. Корректно ли это?

Ни Монтескьё, ни Локк, будучи фундаментальными теоретиками либерализма, не писали о неприкосновенности частной жизни так, как это попало в право современного буржуазного общества. Короче говоря, теории частной жизни попросту нет, а в юстицию соответствующая норма права попала как насущная практическая необходимость. Еще в 1920-е годы Верховный суд США отказывался признать нарушением приватности телефонное прослушивание и только через сорок лет пересмотрел это своё решение. А вот в послевоенные годы ситуация разительно меняется. Право на приватность выходит на авансцену общественного внимания, и оно включается в каталог прав человека и закрепляется многими конституциями буржуазных стран.

Как обычно теоретики права объясняют появление такой нормы? Например, американские адвокаты Л. Брандейс и С. Уоррен в 1890 году писали:

«Напряженность и сложность жизни, присущие развивающейся цивилизации, приводят к необходимости иметь убежище от внешнего мира, так что уединение и приватность становятся для человека более значимыми; однако современное предпринимательство и технические нововведения, вторгаясь в его частную жизнь, причиняют ему душевную боль и страдания, гораздо более серьезные, нежели те, которые могут быть причинены простым физическим насилием».

Как это знакомо, правда? Сегодня повсюду эти досужие рассуждения о том, что «много информации» и «напряжённости». Оказывается, эта проблематика далеко не нова и филистеры уже в конце XIX века активно её «танцевали».

Или вот Покровский в начале XX века:

«…помимо охраны человека… в его типичных интересах, дать охрану конкретной личности во всем богатстве её своеобразных особенностей».

Короче говоря, явившуюся буржуазному обществу практическую потребность теоретики права вывели как продукт цивилизации, просто сказали, вот, мол, вроде бы как надо, и всё тут.

Именно поэтому аргументация за неприкосновенность частной жизни выглядит мягко говоря слабовато, в духе какой-то надменной солидарности:

«У нас у всех есть скелеты в шкафу, залезут ко мне, полезут и к тебе. Даёшь всеобщую приватность!».

Вот типичный современный пример:

«Последние 16 месяцев, что я обсуждал эту тему по всему миру, каждый раз кто-то говорил мне: „Я не особо беспокоюсь по поводу вторжения в личную жизнь, потому что мне нечего скрывать“. Я всегда отвечаю им одинаково. Я достаю ручку, пишу адрес своей электронной почты и говорю: „Вот моя почта. Я хочу, чтобы вы, придя домой, отправили мне пароли ко всем вашим учётным записям, не только к банальной, приличной рабочей почте, но ко всем, потому что я бы хотел иметь возможность покопаться в том, что вы делаете онлайн, почитать, что захочу, опубликовать то, что покажется мне интересным. В конце концов, если вы не плохой человек, если вы не делаете ничего плохого, то вам не нужно ничего скрывать“» – Гленн Гринвальд.

Оно, конечно, понятно, что раз каждому вроде как неприятно было бы копание в его жизни, то что здесь думать-то? Значит — это и есть неправильное зло. Однако, может быть верхоглядов такая логика и удовлетворит, но думающий человек должен понять сущность вопроса, прежде чем закрывать его с подобной однозначностью.

Как известно, «кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя „натыкаться“ на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать себя на худшие шатания и беспринципность».

Какой же здесь общий вопрос?

https://vk.com/wall-156278021_6459

https://prorivists.org/privacy_right/