Как папа делал из меня Идеал красоты
Aug. 27th, 2017 05:45 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bogdan_63Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
tanja_tank в Как папа делал из меня Идеал красоты
У этой читательницы диагностированное истерическое расстройство личности (она болезненно сфокусирована на своей физической и сексуальной привлекательности), нарушение пищевого поведения и сильная дисморфофобия - то есть, постоянное недовольство собственной внешностью и панический страх поправиться.
Поэтому мы не будем обсуждать ее проблему. Этой красивой стройной девушке, к сожалению, будет мало наших комплиментов и "подбодряжа", она все равно останется остро недовольна собой и будет есть себя по поводу мнимых изъянов. Ей нужна профессиональная помощь, и она за ней обратилась, и будем надеяться, что ее психологическое состояние улучшится.
Но давайте поговорим о том, что Кристину привело к этому - а именно, специфически токсичное воспитание.
А что слышали о своей внешности вы, когда были ребенком и подростком? Сравнивали ли вас с другими - в вашу или не в вашу пользу? Хвалили ли вашу внешность? Что вы говорите своим детям об их внешности? Что нужно для того, чтобы человек принимал свое тело и вообще внешность, и не был болезненно озабочен своей красотой?
Прежде чем оставить комментарий, вспомните, что героиня - тяжело травмированный человек. Поэтому не уверены - не пишите.
"Когда мне было 11 лет, родители отвезли меня на лето к тёте Люсе, это родная сестра моей мамы. Она заставляла меня делать большинство домашней работы – мыть посуду, пылесосить, стирать. И постоянно говорила мне, что я толстая и некрасивая.
Она ограничивала меня в еде, мои порции были очень маленькими. Если я хотела взять добавку, то тётя говорила: «Тебе нельзя обжираться. Ты и так жирная». Обе мамины родные сестры постоянно подчёркивали, что я толстая. Нужно отметить, что обе мои тётки в среднем возрасте были полноватыми, причём по абдоминальному типу. Жировые отложения откладываются у них на животе, а не на бёдрах.
Родители оставили тётке немаленькую сумму на моё содержание. Моя двоюродная сестра (её дочь) узнала, где лежат эти деньги, и потратила значительную часть из них. Тётка узнала об этом. Сестра сказала, что эти деньги взяла я. Она поверила своей дочери и была в ярости.
Тётя Людмила взяла ремень и била меня куда попало – по рукам, ногам, спине с криками «Воровка». Она даже не пыталась услышать меня, что я не брала этих денег.
Однажды я лазила с подругами по сараям и случайно довольно глубоко порезала ногу ножовкой. У меня потекла кровь. Я пошла за помощью к тётке. Ведь она работала медицинской сестрой. Тётка с криками вытолкала меня на улицу, не оказав мне медицинской помощи. Одна из девочек отвела меня к своей маме и та обработала мне рану и сделала перевязку.
Я не могла сообщить родителям об издевательствах. Тётка читала все мои письма перед отправкой и стояла рядом, как жандарм, когда я разговаривала с мамой по телефону. Мне было всего 11 лет и я не догадывалась пойти к одной из подруг, написать письмо маме у неё и отправить его. Я была беззащитной, затравленной девочкой.
Я заболела ангиной. У меня поднялась температура до 39, 5 градусов. Даже в этом состоянии тётка не позволяла мне лежать. Например, при высокой температуре она заставляла меня мыть посуду и отправляла в магазин за покупками.
Однажды я лазила с девочками по сараям и случайно сорвалась с высоты. У меня сильно болела рука. Тётка сказала, что я симулирую, что у меня нет даже вывыха, не то, что перелома. Она заставляла меня мыть посуду и пылесосить, несмотря на сильные боли в руке, а если я что – то делала неуклюже, то со злобой била меня по больной руке. Я была без медицинской помощи 9 дней. Потом за мной приехал отец и забрал меня домой.
На следующий день по приезду домой родители отвели меня в травмпункт. Мне сделали рентген, который показал сложный перелом. С переломом в среднем ходят в гипсе 4 недели, но так как мне не было своевременно оказана помощь, у меня развились осложнения. Врач рекомендовал мне лечь в больницу в травматологическое отделение на вытяжку, но мама сказала, что будет тщательно ухаживать за мной. Меня оставили дома, но потом целый год я разрабатывала эту руку.
Еще эта тётка Люся страдает сексуальной зависимостью. Она со своим вторым мужем постоянно смотрела порнофильмы прямо при мне и при моей 10-летней сестре Юле – дочери тётки. Просмотр порнографических фильмов очень негативно отразился на психическом состоянии Юли. Она попробовала совершить петтинговые действия в отношении меня, но встретила моё резкое сопротивление. Я начала бить её. Сестра наябедничала своей матери, что я её побила и меня снова наказали.
Тётка абсолютно равнодушно относилась к нуждам Юли. Например, когда мой отец сказал, что у её дочери выраженный сколиоз и девочку необходимо показать ортопеду, тётка пропустила это мимо ушей.
Тётя Люся считала себя необыкновенной красоткой (при посредственной внешности), а своих родных сестёр, включая мою маму, страшными. Мне она говорила: «Кристина, ты такая же страшная, как твоя мать» (При этом у мамы классическая, женственная фигура, а у тётки лёгкое ожирение по абдоминальному типу).
Когда мне было 11 лет и отец приехал за мной, она закатила при нём истерику, оскорбляя мою мать: «Лариска страшная! Она тупая! Она хорошо училась в школе, потому что всё зубрила. Она получила высшее образование, потому что приложила к этому очень много сил, несмотря на свои посредственные интеллектуальные способности».
К слову мать моего отца, моя бабушка, также оскорбляла внешность моей мамы: "Лариска, ты страшная! Ты должна мужу - красавцу ноги целовать, что он на тебе такой женился". "Вот мы с твоей матерью - красавицы, а - ты так себе". К слову моя мама никогда не была страшной, скорее симпатичной. (Мама похожа внешне на французскую певицу Патрисию Каас). Она это говорила моей маме как наедине, так и публично. Например, на моём дне рождении при гостях.
После моей поездке к тётке мама не стала разрывать с ней отношения. Мама мотивировала свой поступок тем, что её мать (моя бабушка) эмоционально - неуравновешенный человек и не переживёт того, что её дочери не хотят общаться. После этого случая я больше никогда не ездила в гости к тётке. Но судьбе было угодно, чтобы мы снова встретились с ней. Мне было 15 лет, когда моей 14 –летней сестре Юле поставили диагноз сколиоз 4 –ой степени. Ей было необходимо оперативное лечение. Мой отец через знакомых договорился об операции и тётка с двоюродной сестрой приехали к нам.
В этот приезд тётка также оскорбляла и унижала мою внешность. Тётка говорила мне: «Ты такая страшная и толстая, что с тобой переспит только пьяный или слепой». Однажды она узнала, что мне нравится хорошенький одноклассник и заявила мне: «Он такой красавец, а ты – серая, безликая мышь. Ты его недостойна». Моя любовь к этому мальчику была платонической, безответной, неразделённой. Тётя говорила мне, что в 20 лет большая грудь – это красиво и сексуально, а в 16 лет – это уродство.
Именно в 16 лет я сказала себе: ««Я сделаю всё, чтобы стать как супермодели с обложек модных, глянцевых журналов». Ведь если я стану эталонной, то больше никто не посмеет сказать оскорбительные слова в адрес моей внешности. Я ориентировалась исключительно на мнение общества. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, приняли. Я хотела добиться идеальной фигуры любой ценой.
Я села на строгую диету (До этого у меня был незначительный эпизод ограничения в еде в 13 лет, который продлился месяца 3 - 4). Ограничения в питании привели у меня к развитию нервной анорексии. Я попала в отделение гастроэнтерологии с гастритом и панкреатитом. В больнице я подружилась с девушкой Олесей. Олеся мечтала стать моделью и принять участие в конкурсе красоты, но не отличалась модельной худобой от природы, поэтому она изводила себя диетами. Она была высокой, поэтому её мечта стать моделью была вполне реальной. Через год после нашего знакомства Олеся приняла участие в конкурсе красоты «Мисс ХХХ», но не выиграла его.
Но дело было не только в тетке. Мой отец также сыграл в моей зацикленности на внешнем виде не последнюю роль. Он, наоборот, начиная с 12 – ти летнего возраста, постоянно говорил, что у меня идеальная, классическая, женственная фигура (средняя грудь, тонкая талия, выраженные бёдра) и мне необходимо регулярно заниматься в тренажёрном зале для того, чтобы поддерживать её совершенство, быть в форме не только в юности, но и спустя годы.
Когда моя тётка оскорбляла мою фигуру, мою внешность в присутствии отца, то он молчал, не пытался её поставить на место. Отец говорил, что у меня просто приятное, довольно симпатичное лицо, но до совершенства ему далеко. Для того, чтобы обрести красоту по его мнению мне необходима ринопластика. Отец говорил, что к выбору хирурга нужно подходить очень взвешенно. Ведь только высококвалифицированный специалист мог превратить мой «неидеальный, крупный» нос в совершенство. Мой отец ценил именно классические каноны красоты и хотел, чтобы я была идеальной, соответствовала им. Он мечтал, чтобы я была абсолютным совершенством и удачная ринопластика дочери, начиная с моих 13 лет, была его самой заветной мечтой.
Мой отец был довольно красивым мужчиной. Он посещал спортзал 5 раз в неделю. Он был помешан на своей физической форме, постоянно разглядывал себя в зеркале. Отец обещал оплатить половину стоимости моей операции, а вторую половину должна была оплатить я сама после окончания института. Но заветной мечте моего отца не суждено было сбыться. Он умер от тромбоэмолии лёгочной артерии, когда я училась на 3 – ем курсе института. (Отец был очень скупым человеком, считал, что на всём нужно экономить кроме пластики. Например, он говорил, что на одежде нужно сильно экономить. Мол, красавица и в дерюге будет красоткой, а уродине и дорогие шмотки не помогут. Внешность по его мнению должна быть идеальной и соответствовать классическим канонам красоты). Мы бедно жили, но отец говорил, что ринопластику мне нужно сделать любой ценой, экономя на всём, чём можно.
Когда мне было 13 лет, отец завёл тетрадь. Он каждую неделю измерял мои параметры фигуры и записывал их в тетрадь. Потом я начала это делать сама. Как я уже рассказывала, в 13 лет у меня был эпизод увлечения диетами. Просто он тогда не приобрёл таких масштабов, как в 16 лет. У меня невысокий рост и отец всегда винил меня в том, что я невысокая из – за голодовок. Мол, организм должен был расти, а ты увлекалась диетами, поэтому и не выросла.
Отец постоянно говорил мне: «У тебя красивая классическая фигура. Вот только рост подкачал». Если по телевизору показывали конкурс красоты, где рост участниц был от 175 см и выше отец говорил: «Вот это красивый рост, а ты - карлица по своей вине». Отец постоянно называл меня карлицей и лилипуткой. Он постоянно сравнивал меня со всеми. Например, он мог сказать про какую – нибудь актрису: «Она в данный момент привлекательнее тебя, но ты можешь постараться и быть её уровня». Отец восхищался высоким ростом моделей и стюардесс.
Он ежедневно с 13 лет делал мне массаж на бёдра и на живот, мотивируя это тем, что это поможет сохранить мои пропорции идеальными. Прикосновения отца к моему телу были лишены сексуального подтекста, но они мне были очень неприятны, противны. В группе одна из девочек выдвинула версию, что мой отец был церебральным нарциссом и у нас с ним были отношения, которые характеризуются как психологический инцест.
К сожалению, у меня с отцом связано немало негативных воспоминаний. Когда я была маленькая, то он постоянно играл с друзьями в карты на деньги. Игра в карты затягивалась до середины ночи. Моя болезнь не была припятствием для игры. Все обязанности лежали на моей маме. Отец то работал, то не работал. Мама воспринимала его как старшего сына, а не как мужа. Отец называл маму обезьяной, причём делал это при своих друзьях, якобы в шутку, от которой они были в шоке, несколько раз одёргивали его. Мне было лет 5 – 6 и отец, смотря по телевизору представления в цирке, увидев обезьяну громко и восторженно кричал: «Кристина, смотри! Мама, мама». Всё это преподносилось как «шутка».
В 5 лет он мне говорил, что если мама умрёт, то он отдаст меня в детский дом. Мне было лет 11 - 12, когда гуляя по лесу, мы поругались с отцом и он оставил меня в лесу. Я сама нашла дорогу на остановку и добралась на работу к маме, так как у меня не было ключей от дома. Мамины коллеги по работе сильно возмутились почему такая маленькая девочка путешествует одна, а у меня просто не было другого выхода.
В 14 лет отец заставил меня купаться в холодном, грязном водоёме. Я сопротивлялась и он затащил меня туда силой – результат 2 – х стороннее воспаление придатков (сальпингоофорит) с температурой 39, 5. Врачи хотели положить меня в стационар, но мама по моей просьбе написала отказ от госпитализации и меня лечили амбулаторно.
Отец был для меня то старшим братом и другом, то мучителем и садистом. В подростковом возрасте я интересовалась историей и культурой Англии. Отец подарил мой любимый 2 – томник английской поэзии соседке. Когда мне было лет 14 он с ожесточением сломал мою любимую икону. В 3 –ем классе он разорвал мой билет в цирк. Отец рассказывал всё что у нас происходит дома всем соседям, своим друзьям, коллегам по работе. Он любил собирать сплетни, словно пожилая женщина на лавке.
Из – за смешанной крови у меня было раннее развитие (У меня рано округлились бёдра, появилась грудь). Одноклассники ошибочно принимали это за полноту. В классе я также подвергалась насмешкам и оскорблениям со стороны одноклассников в адрес моей фигуры. Особенно мне доставалось от моей одноклассницы Анны. Анна была подчёркнуто вежлива с учителями, хорошо училась. В 5 – ом классе она начала регулярно подкалывать меня называть толстой, жирной. В 8 – ом классе нам ставили прививки от клещевого энцефалита. Анна громко сказала публично: « Для нее нужно взять огромный шприц с большой, толстой иглой, чтобы поставить прививку в её жир».
Если у нас предмет вела полная учительница, Анна постоянно подчёркивала, что когда я вырасту, то буду такой же. В 10 – ом классе Анна попробовала сблизиться со мной. Мы обе интересовались литературой и она говорила, что со мной очень интересно общаться. Она перестала называть меня жирной и толстой, говорила, что я изрослась, но при этом постоянно подчёркивала моё несовершенство.
В 16 лет мне безответно нравился один мальчик. Анна говорила мне: «Он красивый, а ты обычная, средняя». При этом Анна себя тоже считала непривлекательной, при том, что на самом деле она была очень симпатичной, ближе к красивой. После окончания школы мы с ней гуляли и к нам подошли знакомиться незнакомые парни. Анна удивилась и спросила: «Зачем они к нам подходили?». Я ответила: «Наверное мы им понравились». Анна заявила: «Мы понравились? Кругом столько красоток - королев. Зачем мы им, обычные?»
В 19 лет я начала встречаться с молодым человеком. Анна сказала мне: «Он очень красивый. Мог бы себе и девушку с модельной внешностью найти». Я её спросила: «Ты хочешь сказать, что я страшная». Она ответила: «Ты симпатичная, но есть лучше тебя. Он – красивый и заслуживает красавицу». Хотя другие наоборот говорили, что мы с ним очень подходим друг другу, похожи внешне.
Я немного поднапряглась в тренажёрном зале, сделала упор на сушку и ограничила себя в питании. За пару месяцев я похудела на пять килограммов. Этого было достаточно. Я пришла к Анне в гости и предложила ей сантиметром измерить наши параметры. На тот период мои параметры были 91 – 59 – 90 см (правда при низком росте – 161 см), а её 88 – 71 – 100 см при росте 168 см. После этого я сказала: «Ну и кто у нас не модельных параметров?» После этого случая я перестала с ней общаться. Мне надоели её постоянные обесценивания, утверждения, что я недостаточно хороша, что я уступаю своему молодому человеку по внешним данным. Я была поздним ребёнком и Анна постоянно говорила, что у моей мамы много морщин на лице.
Из–за всех этих психологических травм у меня развилась сильнейшая обезофобия – страх полноты - и дисморфофобия.
tanja_tank в Как папа делал из меня Идеал красотыУ этой читательницы диагностированное истерическое расстройство личности (она болезненно сфокусирована на своей физической и сексуальной привлекательности), нарушение пищевого поведения и сильная дисморфофобия - то есть, постоянное недовольство собственной внешностью и панический страх поправиться.Поэтому мы не будем обсуждать ее проблему. Этой красивой стройной девушке, к сожалению, будет мало наших комплиментов и "подбодряжа", она все равно останется остро недовольна собой и будет есть себя по поводу мнимых изъянов. Ей нужна профессиональная помощь, и она за ней обратилась, и будем надеяться, что ее психологическое состояние улучшится.
Но давайте поговорим о том, что Кристину привело к этому - а именно, специфически токсичное воспитание.
А что слышали о своей внешности вы, когда были ребенком и подростком? Сравнивали ли вас с другими - в вашу или не в вашу пользу? Хвалили ли вашу внешность? Что вы говорите своим детям об их внешности? Что нужно для того, чтобы человек принимал свое тело и вообще внешность, и не был болезненно озабочен своей красотой?
Прежде чем оставить комментарий, вспомните, что героиня - тяжело травмированный человек. Поэтому не уверены - не пишите.
"Когда мне было 11 лет, родители отвезли меня на лето к тёте Люсе, это родная сестра моей мамы. Она заставляла меня делать большинство домашней работы – мыть посуду, пылесосить, стирать. И постоянно говорила мне, что я толстая и некрасивая.
Она ограничивала меня в еде, мои порции были очень маленькими. Если я хотела взять добавку, то тётя говорила: «Тебе нельзя обжираться. Ты и так жирная». Обе мамины родные сестры постоянно подчёркивали, что я толстая. Нужно отметить, что обе мои тётки в среднем возрасте были полноватыми, причём по абдоминальному типу. Жировые отложения откладываются у них на животе, а не на бёдрах.
Родители оставили тётке немаленькую сумму на моё содержание. Моя двоюродная сестра (её дочь) узнала, где лежат эти деньги, и потратила значительную часть из них. Тётка узнала об этом. Сестра сказала, что эти деньги взяла я. Она поверила своей дочери и была в ярости.
Тётя Людмила взяла ремень и била меня куда попало – по рукам, ногам, спине с криками «Воровка». Она даже не пыталась услышать меня, что я не брала этих денег.
Однажды я лазила с подругами по сараям и случайно довольно глубоко порезала ногу ножовкой. У меня потекла кровь. Я пошла за помощью к тётке. Ведь она работала медицинской сестрой. Тётка с криками вытолкала меня на улицу, не оказав мне медицинской помощи. Одна из девочек отвела меня к своей маме и та обработала мне рану и сделала перевязку.
Я не могла сообщить родителям об издевательствах. Тётка читала все мои письма перед отправкой и стояла рядом, как жандарм, когда я разговаривала с мамой по телефону. Мне было всего 11 лет и я не догадывалась пойти к одной из подруг, написать письмо маме у неё и отправить его. Я была беззащитной, затравленной девочкой.
Я заболела ангиной. У меня поднялась температура до 39, 5 градусов. Даже в этом состоянии тётка не позволяла мне лежать. Например, при высокой температуре она заставляла меня мыть посуду и отправляла в магазин за покупками.
Однажды я лазила с девочками по сараям и случайно сорвалась с высоты. У меня сильно болела рука. Тётка сказала, что я симулирую, что у меня нет даже вывыха, не то, что перелома. Она заставляла меня мыть посуду и пылесосить, несмотря на сильные боли в руке, а если я что – то делала неуклюже, то со злобой била меня по больной руке. Я была без медицинской помощи 9 дней. Потом за мной приехал отец и забрал меня домой.
На следующий день по приезду домой родители отвели меня в травмпункт. Мне сделали рентген, который показал сложный перелом. С переломом в среднем ходят в гипсе 4 недели, но так как мне не было своевременно оказана помощь, у меня развились осложнения. Врач рекомендовал мне лечь в больницу в травматологическое отделение на вытяжку, но мама сказала, что будет тщательно ухаживать за мной. Меня оставили дома, но потом целый год я разрабатывала эту руку.
Еще эта тётка Люся страдает сексуальной зависимостью. Она со своим вторым мужем постоянно смотрела порнофильмы прямо при мне и при моей 10-летней сестре Юле – дочери тётки. Просмотр порнографических фильмов очень негативно отразился на психическом состоянии Юли. Она попробовала совершить петтинговые действия в отношении меня, но встретила моё резкое сопротивление. Я начала бить её. Сестра наябедничала своей матери, что я её побила и меня снова наказали.
Тётка абсолютно равнодушно относилась к нуждам Юли. Например, когда мой отец сказал, что у её дочери выраженный сколиоз и девочку необходимо показать ортопеду, тётка пропустила это мимо ушей.
Тётя Люся считала себя необыкновенной красоткой (при посредственной внешности), а своих родных сестёр, включая мою маму, страшными. Мне она говорила: «Кристина, ты такая же страшная, как твоя мать» (При этом у мамы классическая, женственная фигура, а у тётки лёгкое ожирение по абдоминальному типу).
Когда мне было 11 лет и отец приехал за мной, она закатила при нём истерику, оскорбляя мою мать: «Лариска страшная! Она тупая! Она хорошо училась в школе, потому что всё зубрила. Она получила высшее образование, потому что приложила к этому очень много сил, несмотря на свои посредственные интеллектуальные способности».
К слову мать моего отца, моя бабушка, также оскорбляла внешность моей мамы: "Лариска, ты страшная! Ты должна мужу - красавцу ноги целовать, что он на тебе такой женился". "Вот мы с твоей матерью - красавицы, а - ты так себе". К слову моя мама никогда не была страшной, скорее симпатичной. (Мама похожа внешне на французскую певицу Патрисию Каас). Она это говорила моей маме как наедине, так и публично. Например, на моём дне рождении при гостях.
После моей поездке к тётке мама не стала разрывать с ней отношения. Мама мотивировала свой поступок тем, что её мать (моя бабушка) эмоционально - неуравновешенный человек и не переживёт того, что её дочери не хотят общаться. После этого случая я больше никогда не ездила в гости к тётке. Но судьбе было угодно, чтобы мы снова встретились с ней. Мне было 15 лет, когда моей 14 –летней сестре Юле поставили диагноз сколиоз 4 –ой степени. Ей было необходимо оперативное лечение. Мой отец через знакомых договорился об операции и тётка с двоюродной сестрой приехали к нам.
В этот приезд тётка также оскорбляла и унижала мою внешность. Тётка говорила мне: «Ты такая страшная и толстая, что с тобой переспит только пьяный или слепой». Однажды она узнала, что мне нравится хорошенький одноклассник и заявила мне: «Он такой красавец, а ты – серая, безликая мышь. Ты его недостойна». Моя любовь к этому мальчику была платонической, безответной, неразделённой. Тётя говорила мне, что в 20 лет большая грудь – это красиво и сексуально, а в 16 лет – это уродство.
Именно в 16 лет я сказала себе: ««Я сделаю всё, чтобы стать как супермодели с обложек модных, глянцевых журналов». Ведь если я стану эталонной, то больше никто не посмеет сказать оскорбительные слова в адрес моей внешности. Я ориентировалась исключительно на мнение общества. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, приняли. Я хотела добиться идеальной фигуры любой ценой.
Я села на строгую диету (До этого у меня был незначительный эпизод ограничения в еде в 13 лет, который продлился месяца 3 - 4). Ограничения в питании привели у меня к развитию нервной анорексии. Я попала в отделение гастроэнтерологии с гастритом и панкреатитом. В больнице я подружилась с девушкой Олесей. Олеся мечтала стать моделью и принять участие в конкурсе красоты, но не отличалась модельной худобой от природы, поэтому она изводила себя диетами. Она была высокой, поэтому её мечта стать моделью была вполне реальной. Через год после нашего знакомства Олеся приняла участие в конкурсе красоты «Мисс ХХХ», но не выиграла его.
Но дело было не только в тетке. Мой отец также сыграл в моей зацикленности на внешнем виде не последнюю роль. Он, наоборот, начиная с 12 – ти летнего возраста, постоянно говорил, что у меня идеальная, классическая, женственная фигура (средняя грудь, тонкая талия, выраженные бёдра) и мне необходимо регулярно заниматься в тренажёрном зале для того, чтобы поддерживать её совершенство, быть в форме не только в юности, но и спустя годы.
Когда моя тётка оскорбляла мою фигуру, мою внешность в присутствии отца, то он молчал, не пытался её поставить на место. Отец говорил, что у меня просто приятное, довольно симпатичное лицо, но до совершенства ему далеко. Для того, чтобы обрести красоту по его мнению мне необходима ринопластика. Отец говорил, что к выбору хирурга нужно подходить очень взвешенно. Ведь только высококвалифицированный специалист мог превратить мой «неидеальный, крупный» нос в совершенство. Мой отец ценил именно классические каноны красоты и хотел, чтобы я была идеальной, соответствовала им. Он мечтал, чтобы я была абсолютным совершенством и удачная ринопластика дочери, начиная с моих 13 лет, была его самой заветной мечтой.
Мой отец был довольно красивым мужчиной. Он посещал спортзал 5 раз в неделю. Он был помешан на своей физической форме, постоянно разглядывал себя в зеркале. Отец обещал оплатить половину стоимости моей операции, а вторую половину должна была оплатить я сама после окончания института. Но заветной мечте моего отца не суждено было сбыться. Он умер от тромбоэмолии лёгочной артерии, когда я училась на 3 – ем курсе института. (Отец был очень скупым человеком, считал, что на всём нужно экономить кроме пластики. Например, он говорил, что на одежде нужно сильно экономить. Мол, красавица и в дерюге будет красоткой, а уродине и дорогие шмотки не помогут. Внешность по его мнению должна быть идеальной и соответствовать классическим канонам красоты). Мы бедно жили, но отец говорил, что ринопластику мне нужно сделать любой ценой, экономя на всём, чём можно.
Когда мне было 13 лет, отец завёл тетрадь. Он каждую неделю измерял мои параметры фигуры и записывал их в тетрадь. Потом я начала это делать сама. Как я уже рассказывала, в 13 лет у меня был эпизод увлечения диетами. Просто он тогда не приобрёл таких масштабов, как в 16 лет. У меня невысокий рост и отец всегда винил меня в том, что я невысокая из – за голодовок. Мол, организм должен был расти, а ты увлекалась диетами, поэтому и не выросла.
Отец постоянно говорил мне: «У тебя красивая классическая фигура. Вот только рост подкачал». Если по телевизору показывали конкурс красоты, где рост участниц был от 175 см и выше отец говорил: «Вот это красивый рост, а ты - карлица по своей вине». Отец постоянно называл меня карлицей и лилипуткой. Он постоянно сравнивал меня со всеми. Например, он мог сказать про какую – нибудь актрису: «Она в данный момент привлекательнее тебя, но ты можешь постараться и быть её уровня». Отец восхищался высоким ростом моделей и стюардесс.
Он ежедневно с 13 лет делал мне массаж на бёдра и на живот, мотивируя это тем, что это поможет сохранить мои пропорции идеальными. Прикосновения отца к моему телу были лишены сексуального подтекста, но они мне были очень неприятны, противны. В группе одна из девочек выдвинула версию, что мой отец был церебральным нарциссом и у нас с ним были отношения, которые характеризуются как психологический инцест.
К сожалению, у меня с отцом связано немало негативных воспоминаний. Когда я была маленькая, то он постоянно играл с друзьями в карты на деньги. Игра в карты затягивалась до середины ночи. Моя болезнь не была припятствием для игры. Все обязанности лежали на моей маме. Отец то работал, то не работал. Мама воспринимала его как старшего сына, а не как мужа. Отец называл маму обезьяной, причём делал это при своих друзьях, якобы в шутку, от которой они были в шоке, несколько раз одёргивали его. Мне было лет 5 – 6 и отец, смотря по телевизору представления в цирке, увидев обезьяну громко и восторженно кричал: «Кристина, смотри! Мама, мама». Всё это преподносилось как «шутка».
В 5 лет он мне говорил, что если мама умрёт, то он отдаст меня в детский дом. Мне было лет 11 - 12, когда гуляя по лесу, мы поругались с отцом и он оставил меня в лесу. Я сама нашла дорогу на остановку и добралась на работу к маме, так как у меня не было ключей от дома. Мамины коллеги по работе сильно возмутились почему такая маленькая девочка путешествует одна, а у меня просто не было другого выхода.
В 14 лет отец заставил меня купаться в холодном, грязном водоёме. Я сопротивлялась и он затащил меня туда силой – результат 2 – х стороннее воспаление придатков (сальпингоофорит) с температурой 39, 5. Врачи хотели положить меня в стационар, но мама по моей просьбе написала отказ от госпитализации и меня лечили амбулаторно.
Отец был для меня то старшим братом и другом, то мучителем и садистом. В подростковом возрасте я интересовалась историей и культурой Англии. Отец подарил мой любимый 2 – томник английской поэзии соседке. Когда мне было лет 14 он с ожесточением сломал мою любимую икону. В 3 –ем классе он разорвал мой билет в цирк. Отец рассказывал всё что у нас происходит дома всем соседям, своим друзьям, коллегам по работе. Он любил собирать сплетни, словно пожилая женщина на лавке.
Из – за смешанной крови у меня было раннее развитие (У меня рано округлились бёдра, появилась грудь). Одноклассники ошибочно принимали это за полноту. В классе я также подвергалась насмешкам и оскорблениям со стороны одноклассников в адрес моей фигуры. Особенно мне доставалось от моей одноклассницы Анны. Анна была подчёркнуто вежлива с учителями, хорошо училась. В 5 – ом классе она начала регулярно подкалывать меня называть толстой, жирной. В 8 – ом классе нам ставили прививки от клещевого энцефалита. Анна громко сказала публично: « Для нее нужно взять огромный шприц с большой, толстой иглой, чтобы поставить прививку в её жир».
Если у нас предмет вела полная учительница, Анна постоянно подчёркивала, что когда я вырасту, то буду такой же. В 10 – ом классе Анна попробовала сблизиться со мной. Мы обе интересовались литературой и она говорила, что со мной очень интересно общаться. Она перестала называть меня жирной и толстой, говорила, что я изрослась, но при этом постоянно подчёркивала моё несовершенство.
В 16 лет мне безответно нравился один мальчик. Анна говорила мне: «Он красивый, а ты обычная, средняя». При этом Анна себя тоже считала непривлекательной, при том, что на самом деле она была очень симпатичной, ближе к красивой. После окончания школы мы с ней гуляли и к нам подошли знакомиться незнакомые парни. Анна удивилась и спросила: «Зачем они к нам подходили?». Я ответила: «Наверное мы им понравились». Анна заявила: «Мы понравились? Кругом столько красоток - королев. Зачем мы им, обычные?»
В 19 лет я начала встречаться с молодым человеком. Анна сказала мне: «Он очень красивый. Мог бы себе и девушку с модельной внешностью найти». Я её спросила: «Ты хочешь сказать, что я страшная». Она ответила: «Ты симпатичная, но есть лучше тебя. Он – красивый и заслуживает красавицу». Хотя другие наоборот говорили, что мы с ним очень подходим друг другу, похожи внешне.
Я немного поднапряглась в тренажёрном зале, сделала упор на сушку и ограничила себя в питании. За пару месяцев я похудела на пять килограммов. Этого было достаточно. Я пришла к Анне в гости и предложила ей сантиметром измерить наши параметры. На тот период мои параметры были 91 – 59 – 90 см (правда при низком росте – 161 см), а её 88 – 71 – 100 см при росте 168 см. После этого я сказала: «Ну и кто у нас не модельных параметров?» После этого случая я перестала с ней общаться. Мне надоели её постоянные обесценивания, утверждения, что я недостаточно хороша, что я уступаю своему молодому человеку по внешним данным. Я была поздним ребёнком и Анна постоянно говорила, что у моей мамы много морщин на лице.
Из–за всех этих психологических травм у меня развилась сильнейшая обезофобия – страх полноты - и дисморфофобия.
