![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bogdan_63ДЖОН
Ну наконец-то семь часов, конец смены. Сейчас Ронда должна подвезти ребят. У Малыша в восемь утра визит к его неврологу, а потом поведем Ника на рентген. Как я здорово все организовал! Еще позавтракать в кафе успеем. Как там Ронда справилась, у нее вчера так спина болела. Придем домой — дам ей поспать. Хотя мне тоже не помешает, ночь была тяжелая, ни на минуту не присел. Ладно, там сообразим, может обоим удастся. Хорошо все-таки, что я в больницу устроился, да еще в приемное отделение. Работа конечно, не сахар — поднеси, подай, подержи, сбегай, и платят так себе, но зато страховка хорошая и врачей всех знаю. Для нас это все! Когда Ронда спину надорвала — какого-то толстяка с каталки перекладывала, мне сразу шепнули, какой у нас хирург хороший, а какой так себе. Теперь она, правда, на инвалидности сидит, да ладно, пусть отдохнет, а по деньгам это почти и не чувствуется.
И с неврологом как повезло!
— Ронда, Ронда иди сюда, я столик в уголке занял. Как добрались, как ночь прошла?
Ронда крепко держит за руку Малыша. Ему на вид лет десять. Он безразлично глядит в сторону и периодически издает нечленораздельные звуки. Рядом с ними Ник — красивый парнишка лет четырнадцати. Он несет два школьных рюкзака, большую сумку матери и еще одну сумку, плотно чем-то набитую.
— В автобусе — в порядке, а вот перед выходом второй раз пришлось все менять, опять уделался. Мы позавтракать не успели.
Голос у Ронды спокойный и какой-то потухший.
— Сейчас, сейчас, я вас накормлю!
Джон убегает, а когда он возвращается с подносом бубликов, плавленного сыра, кофе и колы для мальчишек, Ронда спит, уронив голову на руки. Малыша крепко держит Ник.
Джон смотрит на него вопросительно. Ник пожимает плечами.
— Малыш ночью просыпался.
— А ты?
— Я хотел сменить, но мама не разрешила, сказала у меня сегодня тест по математике, надо выспаться.
Джон молча смотрит на них троих и его охватывает беспомощность и гнев, которые он привычным усилием заталкивает в глубину — потом, потом все надо будет обдумать и осмыслить, а сейчас надо толкать процесс. Он перехватывает у Ника Малыша, будит Ронду — она просыпается моментально и как-то покорно, отчего у Джона сильно сжимается сердце. Джон пододвигает к ней стаканчик кофе, мажет бублик плавленным сыром, кивает на поднос Нику и пытается впихнуть в Малыша кусочек бублика. Малыш отворачивается и мычит.
— В кармане рюкзака его сухари, — тихо говорит Ронда.
Через пять минут завтрак закончен.
Годы жизни с Малышом приучили их есть очень быстро — ведь в любой момент может что-нибудь произойти — Малыш вырвет руку и и унесется как ветер, или смахнет все со стола, или вдруг рассердится и начнет бить себя по голове, так что останутся синяки. Из-за этих синяков к ним уже из Службы защиты детей два раза приходили, проверить, не они ли Малыша бьют! Хорошо, доктор написала им большую бумагу. Джон в эту бумагу заглядывал — тон там был весьма свирепый! Типа отстаньте от хороших родителей, которые делают все для своего Малыша. Просто у него аутизм.
Конечно, было написано медицинским языком и Малыш там именовался Джон Младший. Но и Службу защиты детей тоже можно понять. Вон сколько пишут про извергов, которые детей бьют, а уж таких как Малыш — несмышленых, беззащитных — особенно. Джону приходилось видеть такое в приемном покое. И опять Джон заталкивает непрошеные мысли вглубь — что будет с его семьей если с ним что-нибудь случится — потом, потом, вечером он поговорит с Рондой, надо все-таки ужаться и купить страховку от несчастного случая!
Но это потом. Сейчас Джон ведет свою семью в другое крыло здания, где находятся медицинские офисы.
РОНДА
Как болит спина! Может, всё-таки сказать Джону? Нет, потом, потом. Всё равно придется Малыша поднимать. Вот доберусь до дома, приму сразу три таблетки. Доктор, правда сказал, что больше двух нельзя, да ладно.
Хорошо, что нас в этом офисе знают, медсестра сразу завела нас в комнату. Мы здесь никогда не ждем! В других местах не так. Я сразу плюхаюсь в кресло, Джон с Ником — на кушетку, где обычно смотрят больного, а Малыш бегает туда и сюда. Он не любит закрытых пространств. Но здесь это безопасно, далеко не убежит. Все-таки когда я ходила на работу, лучше было. Мы с Джоном чаще виделись. Малыша автобус заберет, а мы вдвоем на работу. В одной машине! Поговорить удавалось.
У нас как-то зашел разговор, сможем ли мы сдать Малыша — ну в специальное учреждение, где за ним будут ухаживать. Джон этот разговор тогда завел, а я сказала — нет, никогда! И он не настаивал. А теперь я думаю, кого мне жалеть больше — Малыша или Джона с Ником?
Ну Ник, что уж теперь, у него детства не получилось, он как-то сам вырос, да он через четыре года от нас в колледж уйдет. А Джон? Дальше ведь только хуже будет...
— Ник, Ник, держи папу, он у тебя сейчас на пол упадет!
Джон (просыпаясь):
— Простите ребята, задремал. Доктор еще не приходил? Малыш, оставь раковину в покое, сколько можно руки мыть, давай лучше мы с тобой эту лужу вытрем, а то сейчас доктор придет.
ДОКТОР
Входит доктор. Это немолодая женщина в очках с тонкой оправой.
— Всем доброе утро. Малыш, подожди, не бегай, посиди у мамы на руках.
Ронда ловит Малыша и прижимает к себе.
— Ну как у нас с новым лекарством?
— Лучше ему, — говорит Джон, — он перестал себе руку кусать и кричит меньше. В школе тоже, учителя говорят, спокойнее стал. Только вот проблема у нас большая... — Джон замолкает, подбирая слова, его выручает Ронда.
— Мы его никак не можем приучить садиться на унитаз. Малыш его боится. В школе ходит, а дома — никак! Мы уж и унитаз поменяли, и Ника просили показать.
— Мам, ну ладно!
— Прости, Ник.
— Я письмо напишу, — говорит доктор, — вам специалиста домой пришлют, чтобы он с Малышом поработал, именно над этим.
— Спасибо доктор, вы не представляете, как это для нас важно.
Ещё бы мне не представлять, думает доктор. А вот что я не представляю, это как они столько лет своего Малыша дома тянут.
— Давайте-ка я его посмотрю, — говорит она вслух.
Мне нравится эта докторша, размышляет Джон. Она Малыша не боится. Подходит, слушает, гладит. Предыдущий врач на него только с другого конца комнаты смотрел. Я знаю, Малышу лучше уже не станет. Разговаривать он никогда не будет. От лекарств он делается немножко дурной, но хоть себя кусать перестал и в школьный автобус его можно усадить, раньше и это процесс на троих был, а сейчас Ронда одна справляется.
— Я хотела бы вас спросить, как семью, — говорит доктор, — вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы устроить Малыша жить в учреждение, там за ним будут ухаживать...
— Один раз, но Ронда... Ронда, Ронда, проснись! Извините, доктор. Мы с Рондой об этом потом поговорим, вечером. А почему вы сейчас об этом спросили?
— Вы с Рондой становитесь старше, сил у вас меньше, а Малыш мальчик крупный, он скоро больше Ронды будет и тогда... Джон, Джон, не плачьте, я найду вам хороший интернат, вы его сможете там навещать сколько хотите! Ронда, не плачьте, Малыш куда ты? Ник, быстро за ним!
Медсестра, заглядывая в комнату:
— Доктор, почему вы плачете, принести вам воды?
— И им тоже! — говорит доктор.
Возвращается Ник, таща за собой упирающегося Малыша, которого теперь перехватывает Ронда.
— Спасибо! — говорит Джон.
— За что? — отвечает доктор, всхлипывая.
— За то, что этот разговор завели и плачете с нами. Всё ребята, мы на рентген опаздываем.
И они вместе вываливаются из комнаты — Джон с Малышом на буксире, прихрамывающая Ронда и Ник, навьюченный четырьмя сумками.
Семья.
Ольга Гольдфарб (с) 15.03.16
Ну наконец-то семь часов, конец смены. Сейчас Ронда должна подвезти ребят. У Малыша в восемь утра визит к его неврологу, а потом поведем Ника на рентген. Как я здорово все организовал! Еще позавтракать в кафе успеем. Как там Ронда справилась, у нее вчера так спина болела. Придем домой — дам ей поспать. Хотя мне тоже не помешает, ночь была тяжелая, ни на минуту не присел. Ладно, там сообразим, может обоим удастся. Хорошо все-таки, что я в больницу устроился, да еще в приемное отделение. Работа конечно, не сахар — поднеси, подай, подержи, сбегай, и платят так себе, но зато страховка хорошая и врачей всех знаю. Для нас это все! Когда Ронда спину надорвала — какого-то толстяка с каталки перекладывала, мне сразу шепнули, какой у нас хирург хороший, а какой так себе. Теперь она, правда, на инвалидности сидит, да ладно, пусть отдохнет, а по деньгам это почти и не чувствуется.
И с неврологом как повезло!
— Ронда, Ронда иди сюда, я столик в уголке занял. Как добрались, как ночь прошла?
Ронда крепко держит за руку Малыша. Ему на вид лет десять. Он безразлично глядит в сторону и периодически издает нечленораздельные звуки. Рядом с ними Ник — красивый парнишка лет четырнадцати. Он несет два школьных рюкзака, большую сумку матери и еще одну сумку, плотно чем-то набитую.
— В автобусе — в порядке, а вот перед выходом второй раз пришлось все менять, опять уделался. Мы позавтракать не успели.
Голос у Ронды спокойный и какой-то потухший.
— Сейчас, сейчас, я вас накормлю!
Джон убегает, а когда он возвращается с подносом бубликов, плавленного сыра, кофе и колы для мальчишек, Ронда спит, уронив голову на руки. Малыша крепко держит Ник.
Джон смотрит на него вопросительно. Ник пожимает плечами.
— Малыш ночью просыпался.
— А ты?
— Я хотел сменить, но мама не разрешила, сказала у меня сегодня тест по математике, надо выспаться.
Джон молча смотрит на них троих и его охватывает беспомощность и гнев, которые он привычным усилием заталкивает в глубину — потом, потом все надо будет обдумать и осмыслить, а сейчас надо толкать процесс. Он перехватывает у Ника Малыша, будит Ронду — она просыпается моментально и как-то покорно, отчего у Джона сильно сжимается сердце. Джон пододвигает к ней стаканчик кофе, мажет бублик плавленным сыром, кивает на поднос Нику и пытается впихнуть в Малыша кусочек бублика. Малыш отворачивается и мычит.
— В кармане рюкзака его сухари, — тихо говорит Ронда.
Через пять минут завтрак закончен.
Годы жизни с Малышом приучили их есть очень быстро — ведь в любой момент может что-нибудь произойти — Малыш вырвет руку и и унесется как ветер, или смахнет все со стола, или вдруг рассердится и начнет бить себя по голове, так что останутся синяки. Из-за этих синяков к ним уже из Службы защиты детей два раза приходили, проверить, не они ли Малыша бьют! Хорошо, доктор написала им большую бумагу. Джон в эту бумагу заглядывал — тон там был весьма свирепый! Типа отстаньте от хороших родителей, которые делают все для своего Малыша. Просто у него аутизм.
Конечно, было написано медицинским языком и Малыш там именовался Джон Младший. Но и Службу защиты детей тоже можно понять. Вон сколько пишут про извергов, которые детей бьют, а уж таких как Малыш — несмышленых, беззащитных — особенно. Джону приходилось видеть такое в приемном покое. И опять Джон заталкивает непрошеные мысли вглубь — что будет с его семьей если с ним что-нибудь случится — потом, потом, вечером он поговорит с Рондой, надо все-таки ужаться и купить страховку от несчастного случая!
Но это потом. Сейчас Джон ведет свою семью в другое крыло здания, где находятся медицинские офисы.
РОНДА
Как болит спина! Может, всё-таки сказать Джону? Нет, потом, потом. Всё равно придется Малыша поднимать. Вот доберусь до дома, приму сразу три таблетки. Доктор, правда сказал, что больше двух нельзя, да ладно.
Хорошо, что нас в этом офисе знают, медсестра сразу завела нас в комнату. Мы здесь никогда не ждем! В других местах не так. Я сразу плюхаюсь в кресло, Джон с Ником — на кушетку, где обычно смотрят больного, а Малыш бегает туда и сюда. Он не любит закрытых пространств. Но здесь это безопасно, далеко не убежит. Все-таки когда я ходила на работу, лучше было. Мы с Джоном чаще виделись. Малыша автобус заберет, а мы вдвоем на работу. В одной машине! Поговорить удавалось.
У нас как-то зашел разговор, сможем ли мы сдать Малыша — ну в специальное учреждение, где за ним будут ухаживать. Джон этот разговор тогда завел, а я сказала — нет, никогда! И он не настаивал. А теперь я думаю, кого мне жалеть больше — Малыша или Джона с Ником?
Ну Ник, что уж теперь, у него детства не получилось, он как-то сам вырос, да он через четыре года от нас в колледж уйдет. А Джон? Дальше ведь только хуже будет...
— Ник, Ник, держи папу, он у тебя сейчас на пол упадет!
Джон (просыпаясь):
— Простите ребята, задремал. Доктор еще не приходил? Малыш, оставь раковину в покое, сколько можно руки мыть, давай лучше мы с тобой эту лужу вытрем, а то сейчас доктор придет.
ДОКТОР
Входит доктор. Это немолодая женщина в очках с тонкой оправой.
— Всем доброе утро. Малыш, подожди, не бегай, посиди у мамы на руках.
Ронда ловит Малыша и прижимает к себе.
— Ну как у нас с новым лекарством?
— Лучше ему, — говорит Джон, — он перестал себе руку кусать и кричит меньше. В школе тоже, учителя говорят, спокойнее стал. Только вот проблема у нас большая... — Джон замолкает, подбирая слова, его выручает Ронда.
— Мы его никак не можем приучить садиться на унитаз. Малыш его боится. В школе ходит, а дома — никак! Мы уж и унитаз поменяли, и Ника просили показать.
— Мам, ну ладно!
— Прости, Ник.
— Я письмо напишу, — говорит доктор, — вам специалиста домой пришлют, чтобы он с Малышом поработал, именно над этим.
— Спасибо доктор, вы не представляете, как это для нас важно.
Ещё бы мне не представлять, думает доктор. А вот что я не представляю, это как они столько лет своего Малыша дома тянут.
— Давайте-ка я его посмотрю, — говорит она вслух.
Мне нравится эта докторша, размышляет Джон. Она Малыша не боится. Подходит, слушает, гладит. Предыдущий врач на него только с другого конца комнаты смотрел. Я знаю, Малышу лучше уже не станет. Разговаривать он никогда не будет. От лекарств он делается немножко дурной, но хоть себя кусать перестал и в школьный автобус его можно усадить, раньше и это процесс на троих был, а сейчас Ронда одна справляется.
— Я хотела бы вас спросить, как семью, — говорит доктор, — вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы устроить Малыша жить в учреждение, там за ним будут ухаживать...
— Один раз, но Ронда... Ронда, Ронда, проснись! Извините, доктор. Мы с Рондой об этом потом поговорим, вечером. А почему вы сейчас об этом спросили?
— Вы с Рондой становитесь старше, сил у вас меньше, а Малыш мальчик крупный, он скоро больше Ронды будет и тогда... Джон, Джон, не плачьте, я найду вам хороший интернат, вы его сможете там навещать сколько хотите! Ронда, не плачьте, Малыш куда ты? Ник, быстро за ним!
Медсестра, заглядывая в комнату:
— Доктор, почему вы плачете, принести вам воды?
— И им тоже! — говорит доктор.
Возвращается Ник, таща за собой упирающегося Малыша, которого теперь перехватывает Ронда.
— Спасибо! — говорит Джон.
— За что? — отвечает доктор, всхлипывая.
— За то, что этот разговор завели и плачете с нами. Всё ребята, мы на рентген опаздываем.
И они вместе вываливаются из комнаты — Джон с Малышом на буксире, прихрамывающая Ронда и Ник, навьюченный четырьмя сумками.
Семья.
Ольга Гольдфарб (с) 15.03.16
